Большая советсткая энциклопедия Община

Община

Община, в широком значении термина самые различные общности: городские коммуны, сельские общества, землячества, религиозные сообщества, профессиональные объединения и т.п. В ряде социалистических стран (Болгария, ГДР, Польша, Югославия) О. — низовая административно-территориальная единица, в ГДР и Югославии — и звено общественно-политической организации страны. В ГДР города, О. и объединения О. — самостоятельные сообщества в рамках централизованного руководства и планирования, находящиеся под защитой конституции. Права и обязанности О. определяются конституциями соответствующих стран, др. государственными законами и статутами, принимаемыми самой О.

В специальном значении под О. имеется в виду первичная форма социальной организации, возникшая на основе природных, кровнородственных связей. С образованием классового общества первобытная кровнородственная О. трансформируется в соседскую (территориальную) организацию сельского населения. В том или ином конкретно-историческом воплощении О. присуща всем докапиталистическим структурам.

На первобытной стадии общественного развития О. — имеющий всеобщее распространение универсальный институт, выступающий носителем всей совокупности общественный функций, определяющий всю систему отношений: это и производственный, и семейно-бытовой, и культовый коллектив. Изменение общественной структуры в результате развития производительных сил, роста общественного разделения труда и возникновения социальных антагонизмов ведёт к утрате О. всеобъемлющего значения. Она становится одной из низовых ячеек сложного социального организма классового общества, превращается в самоуправляющуюся организацию непосредственных производителей. В классовых докапиталистических обществах О. существовала как объединение, необходимо дополнявшее семейно-индивидуальное хозяйство, которое становится теперь основной производственной ячейкой. В качестве специального института, обеспечивающего нормальное функционирование и воспроизводство крестьянского хозяйства, О. сохраняется, пока не исчезают породившие её докапиталистические общественно-экономические условия. Особенно важна роль О. в экономике крестьянского хозяйства, прежде всего в земельных отношениях. Однако соседская О. классовых докапиталистических обществ выполняет и более широкие социальные функции. Нередко она является низовой административно-территориальной ячейкой. Отношения в О. закреплены обычным, а часто и государственном правом. В большинстве развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки и поныне О. — живой, активно действующий институт, органическая часть их общественной системы.

Природная, естественно возникшая общность людей составляет ту основу, с которой начинается историческое развитие. Она была необходимой предпосылкой трудовой деятельности людей. Изолированный индивид не в состоянии устоять в борьбе с природой, добыть себе необходимый минимум средств существования. Принадлежность человека к определённой общности на этой стадии — непреложное условие самой жизни вообще; и он существует лишь как член семьи, локальной группы, рода, племени или иной естественно сложившейся общности (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1, с. 461—87). Неразвитость труда, примитивность орудий и средств производства обусловливали коллективность присвоения жизненных средств. О. как кооперация трудящихся индивидов сама выступала в качестве "... первой великой производительной силы..." (там же, с. 485). Труд отдельного человека не имел самостоятельного бытия; он был составной частью, функцией совокупного труда О. (см. К. Маркс, там же, т. 13, с. 19). Существовавшее внутри первобытной О. разделение труда не было общественным в строгом смысле термина; оно основывалось на половозрастных различиях и на сезонных формах хозяйственной деятельности. Действительное общественное разделение труда лишь со временем зарождается между отдельными О., обменивавшимися продуктами своей деятельности. Составлявшие первобытный коллектив структурные элементы — отдельные индивиды, парные и большие семьи, агнатные группы (см. Агнаты) и пр. — могли быть в какой-то мере хозяйственно обособленными, но оказывались нежизнеспособными вне О., выступавшей экономическим целым.

В советской историографии высказываются различные точки зрения на соотношение О. и рода. Согласно одной из них, род — основная структурная единица первобытного общества; на ранних этапах развития О. и род совпадали. Разделение О. в качестве производственные ячейки и рода как экзогамного (см. Экзогамия) коллектива кровных родственников произошло позднее — при переходе к патриархально-родовым отношениям (см. Первобытнообщинный строй). По представлениям сторонников другой точки зрения, О. в качестве производственного и семейно-бытового коллектива является основным и исходным социальным организмом. Роды, фратрии, племена и пр. учреждения, оформлявшие первобытнообщинный строй, вторичны и производны. Названные точки зрения по-разному оценивают взаимодействие экономических и естественных, кровнородственных отношений в первобытном обществе, однако обе они исходят из признания естественно возникшей общности как господствующей и всеобъемлющей социальной формы, как необходимой и неизбежной предпосылки присвоения на этой стадии общественного развития.

Прогресс в развитии производительных сил и в общественном разделении труда вёл к усложнению внутренней структуры О., в связи с чем менялось и взаимоотношение составлявших её элементов. С переходом от присваивающей экономики к производящей создавались условия для индивидуализации производства, укреплялась и расширялась хозяйственная роль семьи, повышалась ценность производственного опыта, знания и умения отдельных индивидов, наметилось отделение организаторских функций от производительного труда. С расширением производства, возникновением специализации обмен взаимной деятельностью между членами О. (и непосредственный, и продуктами) всё чаще совершается через специальных должностных лиц — общинных и родовых старейшин, а также вождей, постепенно сосредоточивших в своих руках распределение территории, руководство коллективными работами, организацию военного дела, отправление культа и мн. др. общественно значимые функции. Т. о., внутри О. начал зарождаться особый институт управления, социальная власть, выступавшая всеобщим представителем О. Пока ещё это была власть опыта, знания, авторитета. Она существует внутри О., не отделена от неё, но в её самостоятельности заложена возможность перехода к власти политической, стоящей над обществом. Привилегированное положение общинной и родо-племенной верхушки в период разложения первобытнообщинного строя становится фактором, ускорявшим развитие имущественной и социальной дифференциации.

Дальнейшее развитие производства вело к умножению и усложнению выполняемых О. экономических, идеологических, административно-управленческих, военных и др. общественных функций. Однако с возникновением классового общества всё большая часть этих функций переходила к новым социальным учреждениям: формирующемуся государству, рабовладельческой латифундии, феодальному поместью и вотчине. Однако эти учреждения не в состоянии были полностью вытеснить О. в её роли важнейшего социального института, органические части общественной системы в докапиталистических обществах.

В советской историографии общепринято выделение двух основных типов О. — первобытной, кровнородственной и соседской, территориальной, что соответствует двум принципиально различным социально-экономическим типам общества — доклассовой и классовым докапиталистическим формациям. Спорным является вопрос о переходных формах (соседско-родовых, соседско-большесемейных и пр.). Часть исследователей рассматривает большую семью в качестве типа, равноценного родовой и соседской О. В развитии родовой О. обычно различают раннеродовую О. охотников, рыболовов, собирателей и развитую родовую О. ранних земледельцев и скотоводов. Первая приходится на стадию присваивающего хозяйства, вторая — на начальный этап производящего. Однако критерии различия той и другой со стороны внутренней структуры О., конкретных форм кровнородственных связей понимаются по-разному.

При всём огромном разнообразии конкретно-исторических форм и вариантов соседской О. она также прошла через определённые стадии, в общем совпадающие со ступенями общественной эволюции. К. Маркс различал 3 основные формы (ступени, стадии) разложения первоначального единства О. и выделения семейно-индивидуального хозяйства: т. н. азиатскую, античную, германскую ("Формы, предшествующие капиталистическому производству", в книге: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, с. 461—503). Перечисленные стадии О. характеризовались дуализмом коллективного и частного начал, прежде всего дуализмом коллективного и индивидуального землевладения, но соотношение этих начал в них было разным. Азиатская стадия О. по сути являлась трансформированной естественной общностью, господствовавшей на первобытной стадии исторического развития. В основе её лежала ещё общая собственность на землю. Надел отдельной семьи представлял неотъемлемую принадлежность О. Такого рода общинная организация опиралась на большой удельный вес коллективного труда, соединение ремесла и земледелия в рамках О., слабость либо отсутствие разделения труда между разными О. Античная стадия (см. Полис), представлявшая следующую ступень разложения первоначального единства О. и обособления семейно-индивидуального хозяйства и частной собственности, предполагала такую организацию, при которой предпосылкой для присвоения земли продолжало оставаться членство в О., но каждый член О. уже стал частным собственником обрабатываемого надела. Используемая для общих потребностей общинная собственность в качестве государственной собственности (Ager publicus) отделена здесь от частной собственности. Гарантией сохранения античной О. служило равенство входивших в неё свободных граждан, самостоятельно обеспечивавших своё существование. Германская О. являла собой дальнейший шаг в обособлении составлявших О. семей, в укреплении семейно-индивидуального крестьянского хозяйства как основной производственной ячейки. В германском О. коллективная собственность лишь дополнение к собственности отдельных домохозяев. Если в античной О. существование индивида как частного собственника было обусловлено его членством в О. (полисе, государстве), то в германской форме, напротив, наличие самой О. обусловлено потребностями семейно-индивидуального хозяйства.

Каждая из стадий соседской О. представлена самыми различными модификациями. На развитие и конкретные формы общинных организаций накладывали отпечаток естественно-географическая и историческая среда, в которой находились общинные организации, характер хозяйственной деятельности, а также этнические компоненты. Особенностями, порожденными необходимостью крупных коллективных работ (ирригация и пр.), отличалась, например, О. восточных деспотий. Господство общей собственности на землю здесь реализовывалось через собственность верховной О. в лице государства, деспота; отдельные О. выступали лишь наследственными владельцами обрабатываемой земли.

Своеобразную форму ранней соседской О. представляла О. кастовая (см. Касты). Её специфика проистекала из особого вида общественного разделения труда, замкнутого в рамках сельской О., зиждущегося не на товарном, а на натуральном обмене продуктами и взаимной деятельностью. Профессиональные различия, порожденные такой формой общественного разделения труда, закреплены социально в кастовых различиях. Тем самым резко усиливались присущие О. патриархальность и консерватизм, упрочивался автаркизм О., создавались серьёзные преграды на пути развития городского ремесла и товарного обмена. Разложение кастовой О. происходит чрезвычайно медленным темпом, ибо выделяющиеся в процессе имущественной дифференциации эксплуататорские элементы остаются внутри общинно-кастовой организации. Традиционность и окостенелость кастового деления, консервируя эту форму общественного развития, тормозили вызревание социальных антагонизмов. Наиболее полное развитие общинно-кастовая система получила в Индии, но она известна и в других обществах — Древнем Египте, доколониальной тропической Африке, Океании, средне-вековой Японии.

За пределы начальной ступени разложения первобытного коллективизма и трансформирования соседской О. фактически не выходит и О. кочевая. Характер производства (необходимость коллективного выпаса и охраны стад, сезонного перераспределения пастбищ, родовая взаимопомощь в случае падежа скота и др. стихийных бедствий) здесь таков, что он обусловливает функционирование каждого отдельного индивида или семьи (большой или малой) лишь в качестве члена коллектива (обычно по-военному организованного). Район кочевья, занимаемый отдельной хозяйственной единицей, — составная часть общей земельной собственности племени.

К первоначальной стадии формирования соседской О. подошли общинные организации германских племён ко времени завоевания ими Западной Римской империи (эту стадию эволюции О. часто обозначают термином "земледельческая" и рассматривают как один из типов О.). К этой же стадии, по мнению многих исследователей, принадлежала восточно-славянская вервь накануне образования Киевской Руси и на начальном этапе её существования (иногда вервь отождествляется либо с большой семьей, либо с сельской общиной типа германской марки).

Последняя стадия соседской О. приходится на период господства феодальных отношений. С торжеством крупного землевладения О. превратилась из свободной в зависимую от господствующего класса и его государства организацию непосредственных производителей, используемую в целях их эксплуатации. Однако её порядки и институты продолжали действовать внутри феодального владения в качестве необходимого дополнения к парцеллярному хозяйству крестьян, обеспечивая его нормальное функционирование. Даже собственное хозяйство феодала было вынуждено подчиняться распорядку деревенской О. При помощи О. как сообщества мелких производителей поднималась целина, расчищались леса, прокладывались дороги, возводились ирригационные и мелиорационные сооружения, строились мосты, мельницы, военные укрепления, замки, культовые здания и др. О. сыграла положительную роль в переходе к трёхполью и регулированию этой системы земледелия. Существование О. в качестве организации непосредственных производителей — крестьян закреплялось в обычном (иногда в писаном) праве. Несмотря на прогрессировавшее развитие частнособственнических отношений и имущественного неравенства, соседская О. сохраняла свою демократическую природу. Она сыграла большую роль в ограждении её членов от натиска феодалов. О. сохранялась "... на протяжении всего средневековья в тяжелой непрерывной борьбе с землевладельческой знатью" (Энгельс Ф., см. Маркс К. Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 337). Соседская О. лучше всего представлена в источниках и изучена на примере германской марки. Первоначально О.-марка представляла собой объединение свободных землевладельцев. В процессе феодализации с переходом крестьянских наделов из частной собственности их владельцев в феодальное держание свободная марка превращалась в зависимую. В классическом варианте с характерным разделением земель на наделы отдельных семей и альменду, со строго регламентированным использованием последней, принудительным севооборотом, системой "открытых полей", различными сервитутами и самоуправлением О.-марка сложилась к 12—13 вв. и просуществовала до конца средневековья (а в ряде стран и районов и дольше). По словам Энгельса, марковый строй "... на протяжении всего средневековья служил основой и образцом всякого общественного устройства и пронизывал всю общественную жизнь не только в Германии, Северной Франции, Англии и Скандинавии" (там же, с. 329). Окончательно уничтожена она была с проникновением капиталистических отношений в земледелие, встретившим в деревенской О. с её трёхпольем (или даже принудительным севооборотом) препятствие для перехода к более интенсивным формам полеводства.

Одним из вариантов соседской О. являлась русская средневековая О. Относительное многоземелье не требовало введения столь многочисленных сервитутов, ограничивавших индивидуальное землепользование крестьянских семей, как это было в германской марке. Этому способствовали и небольшие размеры поселений. По тем же причинам альменда (весьма обширная по территории) в гораздо меньшей мере использовалась коллективно. Зато в области самоуправления О.-волость имела намного большие права. Распределение земель и регулирование их использования, раскладка "тягла", избрание сельских властей (старост, а впоследствии волостных старшин), сбор средств на мирские расходы, организация взаимопомощи, решение гражданских и мелких уголовных дел составляли компетенцию крестьянских О. Волость наряду с феодальным поместьем и вотчиной являлась территориально-административно ячейкой, частью государственного организма. Выборные волостные власти выступали одновременно и представителями государственной администрации в её низовом звене.

С развитием феодальных отношений, усилением фискального гнёта, а также ростом населения и возникновением земельного "утеснения" крестьянских О. в России как на государственных, так и на частновладельческих землях претерпевает существенные изменения. На протяжении 17—18 вв. становится нормой проведение в О. уравнительных переделов земли. Вместо определенного участка, находящегося в постоянном распоряжении, крестьянская семья получает определённую долю (меняющуюся по размеру и местоположению) в общем землепользовании О. Всё это усиливало финансово-администативного права О. как коллектива в отношении её членов. Выход из О. становился всё более затруднительным. Особенностью русской О. была её стабилизация и укрепление в период позднего феодализма.

В условиях крепостного права отношения между вотчинной администрацией и крестьянской О. на помещичьих землях строились на признании О. и её выборных представителей как органа, регулирующего хозяйственную и бытовую жизнь деревни. О. пользовалась известной самостоятельностью в обеспечении выполнения государственные повинностей (подушная подать, рекрутчина и т.д.), реже в организации выполнения повинностей перед помещиком (больше в оброчных, меньше в барщинных имениях). Как правило, помещики изымали из ведения О. функции суда и расправы (у государственных крестьян эти функции О. в значительной мере сохранялись). За О. оставалось хозяйственное распоряжение надельными землями, организация производства в крестьянском хозяйстве, регулирование внутридеревенских гражданских и семейных отношений. Вовлечение представителей общинного самоуправления в систему вотчинной администрации притупляло остроту классового антагонизма, перенося крестьянского недовольство властью помещиков на выполнявшие их волю органы О.

По Крестьянской реформе 1861 О. и её выборные органы стали низшим звеном административного управления в деревне на всех категориях земель. Положение О. как социального института было законодательно оформлено. В "Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" были определены функции О., получившей наименование сельского общества, права и обязанности сельского схода как собрания глав крестьянских дворов (семей) — домохозяев, а также избираемого сходом сельские старосты. С введением земских участковых начальников (1889) был резко усилен бюрократический контроль над общинным самоуправлением. В пореформенную эпоху продолжали существовать и неоформленные законом органы мира ("советы стариков" и т.п.), которые оказывали влияние на внутреннюю жизнь О. (контроль за деятельностью старост, суд по нормам обычного права и т.д.). С развитием капитализма в России органы общинного самоуправления всё более попадали в руки зажиточных крестьян, использующих О. в целях закабаления односельчан. Сход всё чаще становится ареной обостряющихся столкновений формирующихся внутри О. новых социальных слоев — полупролетариев и сельской буржуазии.

С середины 19 в. вопрос о сущности О. и ее роли в жизни деревни становится одним из главных в идейной и общественно-политической жизни России. Славянофилы, а вслед за ними и официальные идеологи считали О. исконным славянским институтом, одним из устоев самодержавно-крепостнического строя, спасающим Россию от революции. Отсюда "охранительная" политика самодержавия по отношению к крестьянской О. (ограничение права выхода из неё и др.), задерживавшая её разложение. А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский, народники, напротив, видели в О. почти готовую ячейку социалистического общества, считали её способной обеспечить России особый путь исторического развития и избавить крестьянство от мучительного процесса "вываривания в фабричном котле капитализма". Отношение к О. было одним из вопросов, разделивших в конце 19 в. народническое и марксистское направления русского революционного движения, Марксисты, прежде всего В. И. Ленин, доказывали, что Россия уже вступила на путь капиталистического развития и что её социалистическое будущее может быть только результатом революционной борьбы пролетариата. Крестьянская О. в конце 19 — начале 20 вв., как показал Ленин, оставалась "средневековой", "архаической", "полукрепостной". Наиболее реакционными её чертами Ленин считал "сословную замкнутость", раздробляющую крестьян "на крохотные союзы" и поддерживающую "традиции косности, забитости и одичалости", её "обязательный, тягловый характер", отсутствие у крестьянина "права выйти из общины, права заняться любым промыслом или делом", "крепостническую власть земли", т. е. отсутствие права отказа от земли (см. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 1, с. 333; т. 2, с. 414, 420; т. 3, с. 148—49, 322: т. 4, с. 55—56, 432; т. 6, с. 344, 395, 446 и др.).

Но одновременно крестьянская О. и при самодержавно-крепостническом режиме представляла собой "... союз по владению надельной землей" (там же, т. 16, с. 264), оставалась объединением крестьянских хозяйств, удовлетворявшим их нужды как совладельцев земли, связанным с обычным способом расселения (село и деревня), являвшимся в то же время демократической организацией местного самоуправления, Ленин видел в О. товарищеский союз крестьян, нуждающийся в защите от самодержавного "попечительства", и поэтому заявлял, что"... общину, как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз, мы безусловно будем защищать от всякого посягательства бюрократов..." (там же, т. 6, с. 344). В ходе Революции 1905—07 О. была использована крестьянами как "аппарат для воздействия на помещичьи усадьбы" (там же, т. 16, с. 398). Поэтому политика помещиков и самодержавия по отношению к О. изменилась: "защита общины... окончательно сменилась ярой враждой к общине" (там же, с. 350). Уничтожение О. и замену общинного землевладения единоличным участковым, отвечающим требованиям капиталистического способа производства, насаждение кулачества и обезземеливание трудовых слоев деревни осуществляла Столыпинская аграрная реформа. Однако полностью разрушить О. капитализм в России не успел. В Европейской России накануне 1917 общинными оставались почти ²/₃ крестьянских хозяйств и ⁴/₅ надельных земель.

В результате Великой Октябрьской социалистической революции всё реакционное, фискально-крепостническое в общинном праве было уничтожено. Крестьянская О. превратилась в свободный союз равноправных пользователей национализированной землёй. На 1-м этапе аграрной революции (1917—1-я половина 1918), когда решалась задача ликвидации помещичьего землевладения и всё крестьянство выступало как целое, О. со своим мирским самоуправлением облегчила организацию крестьян для борьбы против помещиков, а передельный механизм оказался вполне пригодным для распределения среди крестьянских хозяйств экспроприированных земель. В ходе уравнительных переделов земли крестьянская О. вновь ожила. В 1927 на территории РСФСР в общинном пользовании было 91,1% крестьянских земель. Советскими законами (Земельный кодекс РСФСР 1922, общесоюзные "Общие начала землепользования и землеустройства" 1928, и др.) были оформлены и долевой принцип определения размеров землепользования отдельных хозяйств с периодическим уравнением их путём переделов, и совместное использование общих угодий, и организация самоуправления О. в поземельных делах. Но общинное землепользование с чересполосицей, неустойчивостью надела и принудительным севооборотом не обеспечивало необходимых условий для роста с.-х. производства. О. служила исходной формой, от которой был возможен переход и к капиталистическим формам землепользования путём его индивидуализации, и к социалистическим — путём его коллективизации. Для социалистического преобразования сельского хозяйства существенное значение имели традиции взаимопомощи и традиционное сознание принадлежности земли коллективу, а также наличие сложившегося комплекса с.-х. угодий, находившегося в совместном пользовании группы крестьянских хозяйств, чаще всего целого селения. В условиях советского общественного строя традиции взаимопомощи и коллективизма в О. всемерно поощрялись и поддерживались. Однако традиционность и консерватизм О. находились в непримиримом противоречии с революционном характером процесса коллективизации. О., являясь непосредственным распределителем земель, располагала значительными материальными средствами, собираемыми путём самообложения (тогда как сельские Советы самостоятельного бюджета не имели). Она приобретала большое влияние не только в хозяйственной, но и в политической жизни крестьянства и в ряде случаев начинала противостоять сельским Советам. Иногда Совет оказывался подчинённым мирскому сходу, на котором пользовались равным правом голоса бедняки, середняки и кулаки. Возникла необходимость внесения коренных изменений в статут О. В 1927—29 были приняты законы, обеспечившие подчинение О. сельским Советам (утверждение решений, принимаемых сходами, и контроль за их исполнением, передача сельским Советам средств самообложения, лишение кулаков права решающего голоса на сходах и права избираться в органы общинного самоуправления и др.).

Сплошная коллективизация сельского хозяйства устраняла самые условия существования О. как соседского объединения крестьян-единоличников по совместному пользованию землёй. О. ликвидировалась, когда ²/₃ её членов вступали в колхоз. Все с.-х. земли и имущества общего пользования передавались колхозам (с сохранением права пользования за хозяйствами, не вошедшими в колхоз), несельскохозяйственные земли и имущества, предприятия и общественные здания переходили в распоряжение сельских Советов.

Малые народы Севера Европейской части, Сибири, Д. Востока и после Октябрьской революции 1917 сохраняли ещё в значительной мере первобытное скотоводческое, охотничье и рыболовецкое хозяйство, общинно-родовой быт. Советское строительство здесь должно было начинаться от родовой О. как исходной общественной формы. Родовые собрания и родовые Советы — первичная организация низового звена советского управления, подготовившая переход в начале 1930-х гг. к территориальным оседлым и кочевым Советам. Примитивные формы коллективного производства и взаимопомощи были использованы для создания простейших производственных объединений, охватывавших всё население О. и все отрасли её хозяйственой деятельности. В конце 1930-х гг. начался переход объединений этого типа на устав колхозов, завершившийся уже после войны. Преобразование родовой О. в коллективное хозяйство проходило в порядке медленной трансформации, являясь по существу глубоко революционным процессом.

Пастбищно-кочевая О. скотоводов Казахстана и Средней Азии являлась в1920-х гг. разновидностью соседско-родовой О. Первичной хозяйственной и социальной ячейкой кочующих скотоводов был хозяйственный аул, состоявший из большесемейной О. или группы родственных семей. Группа хозяйственных аулов составляла административный аул, который и являлся О., осуществлявшей коллективный выпас скота на принадлежавшей ей территории. С середины 1920-х гг. началось преобразование пастбищно-кочевой О. из соседско-родовой в соседскую сельскую. Общинно-родовые связи и традиции оказали заметное влияние и на процесс коллективизации скотоводческих хозяйств. Многие колхозы возникли здесь на основе и в рамках хозяйственных аулов и поэтому были небольшими (10—15 семей) и сохраняли во внутренней структуре, в производстве и быту те или иные родовые начала. В быту колхозников Казахстана и Средней Азии пережитки традиций и норм большесемейной О. отмечаются до сих пор.

Исторический опыт социалистических преобразований в СССР показывает, что О. не может служить самостоятельным фактором перехода к социализму. Традиционность и консерватизм, обеспечение нормального функционирования и воспроизводства семейно-индивидуального крестьянского хозяйства — сущность О. Сама по себе она содержит лишь один фактор развития — собственное разложение. Только коренная техническая и социальная реконструкция сельского хозяйства, осуществленная под руководством рабочего класса и Советского государства, создала условия для преобразования О. в коллективное хозяйство. Использование О. в строительстве социализма зависит от характера самой О., от её места в жизни крестьян, а главное, от способности революционных сил страны осуществить социалистическое преобразование всего общества. Формы, традиции и навыки коллективного труда, потребления и взаимопомощи, присущие О., могут быть использованы в процессе строительства социалистического хозяйства.

Лит.: Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1; Энгельс Ф., Марка, там же, т. 19; его же, К истории древних германцев, там же; его же, Франкский период, там же; его же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21; Ленин В. И., Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 1; его же, Развитие капитализма в России, там же, т. 3; его же, Аграрная программа русской социал-демократии, там же, т. 6; его же, Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905—1907 гг., там же, т. 16; его же, Новая аграрная политика, там же; его же, Аграрный вопрос в России к концу XIX в., там же, т. 17; Ковалевский М. М., Родовой быт в настоящем, недавнем и отдаленном прошлом, в. 1—2, СПБ, 1905; Проблемы истории первобытного общества, [Сб. ст.], М. — Л., 1960; Законы истории и конкретные формы всемирно-исторического процесса, кн. 1 — Проблемы истории докапиталистических обществ. М., 1968; Разложение родового строя и формирование классового общества. [Сб. ст.], М., 1968; Бромлей Ю. В., Першиц А. И., Ф. Энгельс и проблемы первобытной истории, в кн.: Проблемы этнографии и антропологии в свете научного наследия Ф. Энгельса, М., 1972.

Ковалевский М. М., Общинное землевладение, причины, ход и последствия его разложения, ч. 1, М., 1879; Маурер Г. Л., Введение в историю общинного, подворного, сельского и городского устройства и общественной власти, пер. с нем., М., 1880; Греков Б. Д., Полица, М., 1951; Дискуссия по проблеме родовой и сельской общины на древнем Востоке, "Вестник древней истории", 1963, № 1; Дьяконов И. М., Община на древнем Востоке в работах советских исследователей, там же; Васильев Л. С., Аграрные отношения и община в древнем Китае (XI—VII вв. до н. э.), М., 1961; Кудрявцев М. К., Община и каста в Хиндустане, М., 1971; Сказкин С. Д., Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века, М. 1968; его же, Избр. труды по истории, М., 1973; Неусыхин А. И., Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI VIII вв., М., 1956; его же, Судьбы свободного крестьянства в Германии в VIII—XII вв., М., 1964; Анохин Г. И., Общинные традиции норвежского крестьянства, М., 1971.

Итоги экономического исследования России по данным земской статистики, т. 1 — [Воронцов] В. В., Крестьянская община, М., 1892; Кауфман А. А., Сборник статей. Община. М., 1915; Сергеев М. А., Некапиталистический путь развития малых народов Севера, М. — Л., 1955; Ляпушкин И. И., Славяне Восточной Европы накануне образования древнерусского государства (VIII — первая половина IX в.), Л., 1968: Алексеев Ю. Г., Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV—XVI вв., М. — Л., 1966; Шапиро А. Л. Крестьянская община в крупных вотчинах первой половины XVIII в., "Уч. зап. Саратовского гос. университета", т. 1 (XIV), Серия исторического факультета, в. 1, 1939; Александров В. А., Сельская община и вотчина в России (XVII — начало XIX вв.), в сборнике: Исторические записки, т. 89, М., 1972; Дубровский С. М., К вопросу об общине в России в начале XX в., "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы", 1960, К., 1962; Дружинин Н. М., А. Гакстгаузен и русские революционные демократы, "История СССР", 1967, № 3; Данилов В. П., Земельные отношения в советской доколхозной деревне, там же, 1958, № 3; его же, К вопросу о характере и значении крестьянской поземельной общины в России, в сборнике: Проблемы социально-экономической истории России, М., 1971; его же, Община у народов СССР в послеоктябрьский период, "Народы Азии и Африки", 1973, № 3; Трапезников С. П., Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос, т. 1—2, М., 1967; Тезисы докладов и сообщений XIV сессии межреспубликанского симпозиума по аграрной истории Восточной Европы, в. 2, М., 1972; Лаптин П. Ф., Община в русской историографии последней трети XIX — начала XX вв., К., 1971. См. также лит. при ст. Крестьянство.

Л. В. Данилова, В. П. Данилов.